Этот дом построил Сергей Иванович

ЛЯЧИН. Он был старостой Никола-

Погостинской волости Городецкого уезда

Нижегородской губернии, держал несколько

кузниц.

Летом 1990 г. экспедиция Государственного историко-

архитектурного художественного и природного музея

"Царицыно" вывезла из деревни Воловое Городецкого района

Нижегородской области декор дома Сергея Степановича Лячина:

резные доски фронтона, светелочное окно, лобовые доски с

изобразительными и орнаментальными мотивами, восемь

наличников с резьбой.

Сорок два изобразительных мотива резьбы: берегини, птицы-

Сирины, львы, "павлины" и голуби, растительный и

геометрический орнамент, резная датировка дома - все это

составляет целостный комплекс хорошо сохранившейся

нижегородской глухой резьбы... Музей "вывел" на дом С. С.

Лячина московский художник Е. А. Расторгуев, выбирающийся

ранней весной в город своего детства Городец.

Деревня отделена от дороги лесом и долгой протяженностью

полей. Зимой из-за глубокого снежного покрова и нередких

заносов попасть в деревню практически невозможно. Летом

только местный житель находит в высокой траве нужную тропку,

ведущую в Воловое. Сам хозяин дома С. С. Лячин - в прошлом

мастеровитый кузнец. В Отечественную войну моряком воевал на

ленинградском фронте, много испытал в жизни, много повидал...

Этот дом построил его прадед - Сергей Иванович Лячин. Он

был старостой Никола-Погостинской волости Городецкого уезда

Нижегородской губернии, держал несколько кузниц. "Мой

прадед,- рассказывает С. С. Лячин,- был из старообрядцев.

Вино не пил, табак не курил, только квас после бани жаловал. В

доме было много старинных рукописных книг, икон, красный

угол светился от множества лампад. Когда прадед стал строить

новый двухэтажный дом, то задумал украсить его резьбой, какой

ни у кого из соседей нет и быть не должно. Сам искал мастера-

резчика. Наведывался в Нижний на ярмарки, расспрашивал - не

знает ли кто хорошего мастера. Долго не находил. Однажды в

трактире Нижнего разговорился о своей задумке: "Где мне найти

такого мастера, который бы мне сказку на доме сделал и ни

одной погрешности в резьбе не допустил?" И тут один из

посетителей трактира говорит: "А вот я и есть!" Откуда он был,

как его звали, этого в нашей семье не помнят. Прадед любил

говорить, что ничего у мастера не было, кроме инструментов и

хорошей башки. Пока резал узоры для дома, жил за прокорм.

Работал не торопясь. Чуть ли не год в семье прадеда жил. Сделал

резьбу на два этажа. Сергей Иванович его благодарил за работу".

То, что резьба выполнялась на доме старообрядца, отразилось и

на изобразительных сюжетах резьбы. В Нижегородской области

изображение этих сладкоголосых, "райского" происхождения

птиц имеет четкие географические границы - современный

Городецкий, Балахнинский и Чкаловский районы - места

исконного старообрядчества.

При создании глухой резьбы мастера нередко заимствовали

сюжеты из древних рукописей. В частности, одним из образцов

для орнамента служила рукопись "История Александра

Македонского", а также Поморские рукописи. Книги эти чаще

всего хранили у себя старообрядцы. Можно предположить, что

подобные книги мог видеть и мастер, создававший резьбу для

дома С. И. Лячина.

Растительные мотивы аканта, или, как его называли

нижегородские резчики, петрушка, плоды граната (по

местному- "репей", "бесогон",), орнамент "плетенка" близки

по пластике своих форм книжным заставкам старопечатных книг

XVII и первой половины XVIII столетия. Мотивы этого

орнамента можно видеть в резьбе на лобовых досках дома, на

досках фронтона, на наличниках окон.

Изобразительные мотивы резьбы, растительный и

геометрический орнамент в резном декоре дома как бы слиты,

перетекая пластикой тех и других форм в композиции длинных

рядов резьбы, на лобовых досках.

Можно, однако, выделить и "стихию чистого орнамента".

Наиболее четко она прослеживается на карнизах фронтона.

Фронтон дома замкнут в четкий треугольник из досок разной

ширины: массивных, средней величины и тонких, украшенных

рельефной резьбой с мотивами акантовых листьев, розеток,

ромбов. Ритм повторения орнамента здесь раппортный. Все

крупно, сочно. Растительный мотив аканта - не традиционно

стелющаяся ветвь, а крупные его листья, то строго выстроенные

рядами вдоль всей длины доски, то разбросанные в кажущемся

на первый взгляд беспорядке. На самом же деле здесь своя

система ритмических повторов и пауз, позволяющая выявить

декоративность и своего рода монументальность орнамента, игру

светотени, "ковровость" резьбы по всей протяженности доски.

Модуль для композиции резьбы крестьянского жилища

Поволжья - длина бревна, а для его пластического решения -

толщина сосновой доски. На доме С. С. Лячина длина лобовых

досок 4,5-5,5 м, ширина их - 40-50 см. Резьба точно

укладывается в эти модули в протяженности своих ритмов, в

высоте рельефа.

Изобразительные мотивы резьбы включены в лобовые доски,

по периметру опоясывающие дом, в резьбу наличников.

Основной ритм орнамента на лобовой доске определяется

повтором завязей рельефных лент "плетенки", завитками

орнамента акант, в которые вносятся более сильные

изобразительные акценты в виде сравнительно небольших по

величине птиц, крупных птиц с веерными хвостами,

создающих свой орнаментальный ритмический ряд, делающих

композицию резьбы более динамичной.

Львы, располагаясь по краям доски, как бы останавливают

движение изобразительных и орнаментальных мотивов.

Изображение львов на лобовой фасадной доске не случайно -

они стражи дома. Отсюда гордая монументальность их образов,

спокойствие возлежащих поз, фронтальность смотрящих на нас

ликов. Тела зверей в меру изогнуты, приведены в пластическое

единство с орнаментом.

При всем уважении к могучему телу "царя зверей" резчик

главным в изображении делает голову зверя. Увеличивает ее,

согласуясь с собственной фантазией. Огромные, выразительные

портреты животных в разных ракурсах; одни с ниспадающими

гривами, другие - с гривами, напоминающими солнечные

розетки, третьи - с вытянутыми заостренными мордами,

похожими одновременно на голову дракона и птицы. Здесь в

равной мере можно говорить о щедрой наделенности мастера

фантазией и о принципе вариативности в создании портретных

характеристик животного, вариативности как творческом методе

народного искусства, ярко раскрывающемся в резьбе

неизвестного нам мастера.

Вариативность прослеживается практически во всех

изобразительных образах резьбы: в птицах, берегинях, в уже

названных нами львах. Нет двух одинаковых изображений на

досках, в очельях наличников, берегинь в резьбе.

В трактовке образов берегинь в нижегородской резьбе

можно встретить существа достаточно суровые, несколько

даже отпугивающие от себя выражением своих лиц.

Образы их впечатляющи, и долго общаться с ними не

хочется.

На доме С. С. Лячина берегини приветливы и

добродушны. Невольно задаешься мыслью, что, создавая

их, мастер испытывал удовольствие уже от того, что

формальная игра ритмов полукруглых линий резьбы

позволяет ему создать столь впечатляющий образ. Резчик

пользовался полукруглыми долотами разного сечения.

Отсюда основные формы рельефов - полукруглые линии

форм лиц, носа, глаз, ртов, причесок, округлостей тела.

Следы от режущего инструмента отчетливо видны. Лепка

формы резцом красива сама по себе, а светотень делает ее

еще более выразительной.

Технические приемы резьбы здесь ничем не напоминают

ремесленный процесс. Резчик в полной мере использует

богатые пластические и фактурные свойства для создания

выразительных по пластике образов берегинь. Лица их

несут в себе разные портретные характеристики: веселость

и задорность, удивление разглядывающих тебя глаз

русалочной девы, загадочность, а где-то задумчивость

женского лика. Выражения ликов берегинь разнятся за счет

предельно простых технических приемов резьбы -

крутоизогнутых бровей, круглых "удивленных" глаз,

улыбчатого разреза рта, пикантно вздернутого носа,

симметрично расположенных по обе стороны лба завитков

кудрей, мастерски сработанных долотом,

промоделированных в завершенности резьбы острым

резаком резчика.

На одной из досок изображен оберег в виде круглолицего

мужчины с щетиночкой усов и небольшой бородкой, ниже

которой, как у Деда Мороза, подвязана вторая декоративная

борода - широкая, окладистая, вся в ритмах округлых и волнистых порезок.

Существо - наполовину рыба, наполовину фараон, утонувший

по преданию в Черном море. Оно похоже портретно на

Городецких мужиков на прялках Игнатия Мазина и на мужиков,

которых и сегодня можно встретить на городецком базаре,

торгующих плетеными корзинами, овощами. "Руславик" - так

зовется оберег мужского обличия, держит за хвост льва, голова

которого похожа на птичью, повернувшего к нему морду и

разинувшего пасть-клюв. Почему лев оказался в подчинении у

этого мифического существа, возымевшего власть над царем

зверей, сказать трудно.

Однако и женские образы берегинь

достаточно вольно и легкомысленно ведут себя со львами,

тягая их за хвосты. Скорее всего, русалочным образам

придавалось значение большее, чем льву. Известно, что

изображений берегинь в резьбе было не меньше,

чем изображений льва. Исследователи народного искусства

отождествляют русалку-"фараонку" с божеством водной

стихии. Но народ видел в русалке прежде всего оберег

дома, отсюда и главенствующее название - берегиня,

гораздо чаще употребляемое местными жителями, чем

русалка. "А как же без обереги, разве можно в доме?"

- говаривали старожилы.

Однако уже в начале нашего века и сами берегини, и их

присутствие на карнизах, на наличниках, на воротах было,

вероятно, загадкой для людей, дома которых они

украшали. Они уже не пользовались уважением, над ними

смеялись, и льва оскорбительно называли котом, а русалку-

женщину - фараонкой или фараоном, объясняя, что это

утонувший и превратившийся в полурыбу-получеловека

египетский царь.

В 1990 г. во время работы экспедиции нашего музея в

Городецком районе при попытках выяснить, что изображено на

наличниках, фронтоне и лобовых досках дома С. С. Лячина,

жители деревни либо недоуменно пожимали плечами, либо

отвечали несколько даже с вызовом: "Обезьяны... Давно пора

заменить резные доски на тесовые, чистые. Красивее только дом

станет. И чего этих обезьян Степан сохраняет? Советовали ему

не однажды - сожги, а новые доски поставь и наличники на

ажурные замени...".

Слышать такое было странным и непонятным. Среди

остальных домов дом С. С. Лячина выделялся неповторимой

красотой своего резного узорочья. И чуть ли не каждый час

образы и орнамент резьбы менялись в зависимости от

освещения. Ранним утром они розовели от солнца на фоне

темных округлых бревен. В серые, пасмурные от непогоды дни

резьба принимала на себя отсвет осеннего неба и выглядела

суровой, серебристой по тону, в вечерние теплые дни лета

наливалась золотистым медовым оттенком.

При свете солнца особенно выигрышно и выразительно

прорисовывалась пластика объемов фантастических львов, птиц,

берегинь, сочные формы акантов - "петрушек", стелющихся по

всей длине досок, орнамент иоников, каматий.

Однако, когда доски и наличники с резьбой были

демонтированы нами с дома и какое-то время до погрузки их в

машину лежали на зеленой траве, жители деревни подходили к

ним, рассматривали резьбу и, может быть, впервые для себя

стали открывать особую красоту и неповторимость

изобразительных и орнаментальных мотивов резьбы, по

соседству с которой прошла их жизнь.